Warning: Illegal string offset 'onoff' in /www/htdocs/igorpro/wp-content/themes/nextmagazine/header.php on line 14
Донской хуторок в центре Мюнхена | Мюнхен

Донской хуторок в центре Мюнхена

Мюнхен — это вам не хутор Федулов и даже не Ростов. Но практически все его жители наслышаны о донском казаке Тимофее Прохорове. А многие и с удовольствием объяснят, как добраться к нему в гости, благо это почти самый центр баварской столицы. Всего несколько шагов от запруженной машинами магистрали, за которой высятся башни Олимпийской деревни и штаб-квартиры автомобильного концерна «БМВ», и вы оказываетесь в совершенно другом мире. В натуральном донском хуторке с окружённым садом куренём, из-за которого выглядывают любые славянскому сердцу храмовые «луковки». И сотворён этот уголок тихого Дона в центре Европы уроженцем хутора Федулов, уже на протяжении нескольких десятилетий считающимся здесь ходячей легендой. Как только его ни называли: и Давидом, одолевшим Голиафа, и первым победителем мюнхенской Олимпиады, и даже последним анархистом. Чем же объяснить такую популярность Vaterchen Timofej, как назван он на специально выпущенной в его честь почтовой открытке (фото вверху слева)? И почему дружбой с ним дорожит сам обер-бургомистр Христиан Уде, не пропускающий ни одних его именин, чтобы лично не поздравить и не пригубить по этому поводу настоящей русской водочки?! Ведь архитектурным шедевром построенная русским церковь не является, да и сам он не аристократических или ещё каких-то там знаменитых, а простых народных кровей. И был в конце той, прежней жизни обыкновенным конюхом. …В далёком и жестоком 1942-м Прохоров, как и тысячи красноармейцев, воевавших на Южном фронте, стал окруженцем. И решил пробраться домой к своим, благо путь был недалёк, а немцы принимали его за старика. А ему и впрямь шёл тогда уже 50-й год. А когда немцы покатились от Сталинграда через Дон в обратном направлении, у Прохорова конфисковали подводу с лошадьми. И он потянулся за ними, надеясь на случай, который поможет ему вернуть «единственное средство к существованию». Сыграли, наверное, свою роль и нежелание общаться с особистами, готовыми подозревать в каждом окруженце пособника оккупантов, и затаённая обида Прохорова на советскую власть, которая отвечала ему тем же. Его братья воевали в гражданскую под знаменами Краснова и Шкуро, сам он пережил расказачивание с раскулачиванием и ещё задолго до войны перебрался от греха подальше под Шахты, в рабочий поселок с красноречивым названием Голодрановка, где и зажил с семьёй. Не думал тогда Прохоров, что главные его скитания ещё впереди, а вон оно как случилось. В феврале 1943 года, как раз в тот день, когда советские войска освободили Шахты, у него родился там сын Владимир. Но сам отец был в это время уже далеко от дома. Два с лишним года странствовал невольный возница по дорогам войны, пока не оказался в Вене. Без украденных австрияками лошадей, без документов и денег, без единой родной души на две тысячи километров вокруг. Трудно сказать, сомневался ли Прохоров, принимая тогда решение начать на новом месте новую, с чистого листа жизнь, и сожалел ли о нём когда-либо впоследствии. Сам он на эту тему распространяться не любит. Важно другое: человек не только не сдался, не просто устоял на ногах, а сумел стать хозяином своей судьбы и её строителем! А началось всё с… вещих снов, которые привиделись ему в скитаниях по так неласково обошедшейся с ним Австрии. Сначала, рассказывал Прохоров, святая дева Мария сказала ему: будешь строить церковь! А спустя ещё время она же велела ему идти в Мюнхен. Беспаспортного ходока, пересёкшего немецкую границу по тайным альпийским тропам, по прибытии на место загребли в кутузку, но ненадолго. Разношёрстного люда, сорванного с места второй мировой войной, бродило тогда по Европе великое множество, и уже вскоре нашему герою удалось получить так называемый нансеновский паспорт для перемещённых лиц без гражданства. Другие на его месте не раздумывали, как поступать дальше. Спешили устроиться на работу — не особенно пыльную, да ещё дающую возможность получить в перспективе полноценное немецкое гражданство со всеми вытекающими из этого социальными благами. А он об этом вообще не думал. Подыскал местечко на старом городском аэродроме, куда после войны свозили обломки разбомбленных зданий и прочий строительный мусор. Вместе с прибившейся к нему спутницей Наташей, тоже из перемещённых лиц, сложил там себе с ней хатку. И по доске, по кирпичику принялся выполнять данный ему в вещем сне наказ. Возведённые из подручных материалов стены украсил иконками и лубочными картинками, крышу подбил алюминиевой фольгой. Нашлось дело и Наташе — отстирывала подобранное старое тряпье и ткала из него яркие, цветастые, как на родине, половики, а после помогала и возводить луковки-купола. Непонятной парочкой заинтересовались полицейские. Не раз являлись на никем не санкционированную стройку, твердя «Verboten!», то бишь запрещено, но в конце концов махнули на странных русских рукой. А популярность к Прохорову пришла в конце 60-х, когда Мюнхен был избран местом проведения очередных Олимпийских игр. Причём олимпийские сооружения было решено возводить на поле бывшего аэродрома, и как раз на месте садика и церкви планировалось строительство ипподрома. Вокруг уже полным ходом кипели работы, в воздухе висела строительная пыль, а Тимофей упорно держал вокруг своего подворья круговую оборону. И вскоре тема противостояния между беглым казаком и громадной государственной машиной заняла центральное место в немецкой и всей западноевропейской прессе. Причём газеты и их читатели разделялись на два лагеря: одни требовали призвать «возмутителя спокойствия» к порядку, другие восхищались его упорством и одухотворённостью. Ведь не хоромы свои защищал казак, а возведённый по наказу свыше святой храм! Кончилось всё тем, что на казачье подворье прибыло всё мюнхенское начальство. А вместе с ним и главный оппонент Тимофея, руководитель строительства всего Олимпийского комплекса г-н Бенеш. — Сели они за стол, — вспоминал потом Прохоров, — я им объясняю, мол, не по своей воле всё это затеял, а дева Мария так сказала. Все всё выслушали, а потом Бенеш развернул карту строительства, посмотрел и говорит: ладно, пусть церковь остаётся. Тут места всем хватит… Так и получилось, что в одной из вышедших на следующий день газет появилась статья «Давид победил Голиафа». Под Давидом подразумевался понятно кто, а в роли Голиафа оказалась поверженная бюрократическая машина. Хотя, конечно, случись Прохорову иметь дело не с немецкими, а с отечественными чиновниками, вряд ли он праздновал бы победу. А другая газета назвала хозяина спасённого казачьего подворья первым чемпионом еще не успевшей открыться Олимпиады. Неудивительно, что в дни Игр в казачий хутор посреди Мюнхена повалили толпы туристов и спортсменов со всех концов света. Кроме родной страны Прохорова. А он и сам не торопился о себе напоминать даже оставшейся под Ростовом семье. И лишь сорок лет спустя после разлуки, когда, схоронив Наташу, снова остался на белом свете один одинёшенек, дал весточку на Дон, что Тимофей Прохоров не сгинул на военных дорогах, а живёт и служит Богу в далеком городе Мюнхене. — Мама, помню, в волнении повторяла одно: «Ну что же он столько молчал? Ну почему хотя бы просто не сообщил, что жив?!» — вспоминает его родившийся в 1943-м сын. Сегодня Владимир Прохоров — профессор, доктор технических наук, декан одного их факультетов Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса. Человек со своей, вполне сложившейся судьбой и биографией. Но если вглядеться, узнаешь в нём строгие отцовские черты, требовательный к другим и к себе прохоровский характер. Родным удалось-таки уговорить старейшину рода приехать погостить на Родину. Посмотрел он на несущий всё так же, как в начале прошлого века, свои воды Дон, на знакомый и вовсе уже незнакомый Ростов, посидел за семейным столом. Но оставаться насовсем наотрез отказался. Может быть, по каким-то, известным только ему причинам, о которых не хотел говорить. А может быть, и впрямь чувствовал себя обязанным продолжить дело своей другой, новой жизни в храме, носящем имя Церковь Востока и Запада и как бы символизирующем необходимость объединения разных цивилизаций ради мира и жизни на нашей грешной земле. Кстати, немецкого гражданства он так и не взял, хотя ему его многократно предлагали. И живёт на скромную пенсию, которую ему выхлопотали мюнхенские власти. Хотя международная известность Прохорова давно канула в прошлое вместе с той самой Олимпиадой, в городе к нему по-прежнему относятся с огромным уважением. А недавно о святом старце, русском казаке Тимофее, вновь заговорили в ФРГ и во всей Европе. Достигнув 111-летнего возраста, он был признан старейшим жителем Германии. Кто-то, может быть, вздохнет с завистью: надо же, повезло, сколько пожил! А Тимофей однажды, в минуту откровения, сказал сыну: «То, сколько я пережил за свою жизнь, пережить невозможно!» И с этим, пожалуй, нельзя не согласиться. Но он действительно не просто пережил, а выстоял! И, наверное, именно в этом причина огромного уважения к нему чопорных немцев, которые видят в возведенном им подворье с храмом не очередную порцию «russ-exotik», которой на сегодняшнем Западе и без того хватает, а памятник русскому духу. И русской душе, крученой, изломанной, но остающейся светлой и сильной и всегда готовой творить добро. Источник: Сергей Петровичwww.rostov-gorod.ru

похожие статьи

Warning: include_once(blocks/statistic.php): failed to open stream: No such file or directory in /www/htdocs/igorpro/wp-content/themes/nextmagazine/footer.php on line 26

Warning: include_once(): Failed opening 'blocks/statistic.php' for inclusion (include_path='.:/usr/share/php:..') in /www/htdocs/igorpro/wp-content/themes/nextmagazine/footer.php on line 26

Warning: require_once(/www/htdocs/igorpro//63ba2248891bd758407c8b4fbcd15d69d4ade189/trustlink.php): failed to open stream: No such file or directory in /www/htdocs/igorpro/wp-content/themes/nextmagazine/footer.php on line 70

Fatal error: require_once(): Failed opening required '/www/htdocs/igorpro//63ba2248891bd758407c8b4fbcd15d69d4ade189/trustlink.php' (include_path='.:/usr/share/php:..') in /www/htdocs/igorpro/wp-content/themes/nextmagazine/footer.php on line 70